Дорога к дому - Страница 94

Поначалу Питер спал с ними в одной постели, и от этого Мадлен никак не могла нормально выспаться. Когда он был совсем крошечный, она боялась повернуться и придавить его; когда сын подрос, то стал занимать слишком много места, постоянно ворочаясь и дрыгая ногами. Изгнание в детскую далось непросто, но в итоге ребенок привык к своей комнате, и они стали спать вдвоем. Ей постоянно хотелось спать — о сексе и речи не было, — так же, как, ей представлялось, алкоголику постоянно хотелось выпить. Она никак не могла выспаться. Официально она была в декрете, но в ней проснулась какая-то необъяснимая жажда трудиться. Причем неважно как: составлять отчеты, произносить речи, штудировать учебники. Все это было лучше, чем сидеть дома днем, когда Питер спал, а Джеймс работал. Она почти наяву слышала, как шестеренки у нее в голове начинают скрежетать.

Ну а Джеймс пытался оставаться практичным. Он не сердился, когда она не находила в себе сил приготовить ужин или каждый вечер засыпала, покормив и выкупав Питера, не проявляя к нему самому никакого внимания. Он не жаловался, когда промежутки между занятиями любовью выросли с шести недель до шести месяцев. К концу их отношений они не были близки уже почти целый год. Он воспринимал все это чертовски спокойно и рассудительно. Его девиз был: «Избегать споров любой ценой». И он превосходно следовал ему как на работе, так и дома. Это качество делало его незаменимым участником команды адвокатов, но также и превращало его в скучающего, скучного мужа. Мадлен до сих пор не могла объяснить, почему решила выйти за него. Наверное, дело было в Майе и Имре. Майя всегда делала намеки размером с булыжник: не настало ли время завязать узелок? Не будет ли Мадлен чувствовать себя более спокойно с кольцом на пальце, особенно теперь, когда у них родился ребенок? Белое ведь ей очень к лицу, правда? Джеймс был абсолютно с Майей согласен, и после недолгих колебаний Мадлен сдалась.

День свадьбы промелькнул, словно вспышка. Конечно же, присутствовали Амбер и Бекки. Бекки выглядела просто прекрасно, а Амбер — устало. Она была на исходе беременности. Последней, по ее собственным уверениям. Впрочем, родители были в восторге, да и Джеймс тоже. Двухлетний Питер, наряженный в костюмчик моряка, плакал от начала и до конца несложной церемонии. Родители Мадлен, как ей казалось, должны были по достоинству оценить то, что внука назвали Питер, но она ошибалась. По дороге в церковь Майя сильно рыдала, а после — так сильно вжилась в роль матери невесты, что Имре пришлось ее успокаивать. Ведь, в конце концов, у Джеймса тоже была мать. И отец.

В последующие дни, во время медового месяца на Маврикии, — пожалуй, самого романтичного места на всей планете, — глядя на своего мужа за завтраком, Мадлен испытывала сильнейшее чувство отчуждения, что явилось для нее настоящим шоком. Джеймс не оставлял попыток выяснить, в чем же дело, и, по счастью, ей удавалось прикрываться отсутствием Питера, оставшегося с Майей и Имре; ведь она так по нему скучала. С каждым днем она все страстнее желала снова испытать то воодушевление, которое раньше вызывал в ней будущий муж. Ей хотелось вновь почувствовать, как от одного взгляда на него сердце переполняется радостью, хотелось поговорить о чем-нибудь интересном… хотя бы так. Но от былого романтического настроя не осталось и следа. Ночью она лежала рядом с ним, как могла бы лежать рядом с предметом мебели или собакой. Только вот, наверное, она бы испытала большее удовольствие, если бы пыталась приласкать собаку. Тогда она надеялась, что все встанет на свои места, стоит им вернуться домой к Питеру и повседневным заботам. Все наладится. Нельзя же ведь разлюбить человека только потому, что он всегда оставался очень мил и добр?

Оказалось, что можно. В Женеву они вернулись в мае, самом прекрасном месяце в году. Озеро поражало своим великолепием; днем они с Питером бродили по набережной, ели мороженое и наблюдали, как знаменитый самолет взмывал ввысь. Это зрелище приводило Питера в восторг. Его лицо озаряла улыбка, и он поворачивался к ней, уверенный, что все действо затеяно только ради его удовольствия. А она проводила рукой по его волосам и смеялась. Иногда на обратной дороге к их новой квартире она искала поводы, чтобы задержаться чуть подольше, лишь бы отложить момент, когда она снова окажется в до смерти скучной и подчеркнуто вежливой атмосфере их с Джеймсом жилища, где общей темой для разговора был только ребенок.

Джеймса ни в чем нельзя было упрекнуть, и это больше всего выводило из себя. Начало лета она провела, сидя дома, пересматривая серии «Секса в большом городе» на французском и разговаривая с Амбер, чья жизнь, в общем-то, не изменилась… Все эти банкеты, командировки и неотложные дебаты. Мадлен, в отличие от Бекки, не хотелось жить, как Амбер. Ей требовалось нечто большее; но вот что именно? Джеймс старался как мог, но даже у него порой лопалось терпение. В конце июня у них случился спор по поводу того, куда ехать отдыхать. Джеймс предлагал отправиться в Тоскану. Мадлен отнеслась к этой идее прохладно. Край виноделов, скептически заметила она. Неужели ты не можешь придумать что-нибудь поинтереснее?

— А чем тебе не нравится Тоскана? — поинтересовался он, хмурясь. — Там тихо, безопасно… Питер не обгорит на солнце. Будет много хорошей еды и хорошего вина… Чем плохо?

— Не доходит? — холодно откликнулась Мадлен. Он покачал головой.

— Нет, не доходит. Почему ты отказываешься от возможности прекрасно отдохнуть в спокойном местечке…?

— Да не нужен мне такой спокойный отдых! Не хочу я три недели торчать на тихой, ничем не примечательной вилле в чертовой Тоскане, попивая винишко и закусывая твоими милыми и скучными разговорами… — Она осеклась. Джеймс залился краской.