Дорога к дому - Страница 80

На следующее утро она проснулась рано и, лежа в постели, слушала пение неугомонных птиц за ее окном. Утро все еще дышало прохладой ночи. Она откинула одеяло и легла на спину, потирая пальцы с накрашенными ногтями на ногах. Она старалась не думать о том, какой замечательный день у нее сегодня, наверное, будет. Маленькие прикроватные золотистые часики показывали, что утро еще раннее; четверть шестого. Она быстро придумала, что наденет, но не совсем точно, хотя определенно что-то милое… она осеклась. Вдруг в утренней прохладе идея лететь в Утьо с шестнадцатилетним сыном своих соседей показалась ей глупой — пафосной даже. Она перевернулась. Она должна немедленно отказаться от бредовой идеи, прежде чем совершит какую-нибудь глупость. «Но чем еще там заниматься?» — спросила она сама себя, положив одну из подушек себе на грудь. Там совершенно нечем заинтересовать себя, по крайней мере, для нее там определенно не было ничего занятного. Ни магазинов, достойных внимания; ни кафе, в которых бы ждали ее появления; ни кино, ни театров, о которых можно было бы поговорить… Ничего, кроме бескрайних равнин вокруг, которыми все восхищались, к ее удивлению. Поэтому никто не мог винить ее в том, что она ищет средство отвлечься. А Дитер Велтон был именно тем, с кем можно было это осуществить.

Яркий коричнево-черно-белый топ с завязками на шее; льняные брюки, держащиеся на бедрах и мило покачивающиеся у нее на щиколотке… кожаные сандалии, широкополая соломенная шляпа… она внимательно осмотрела свое отражение в зеркале, застегивая пару серебряных сережек в ушах. Получилось именно то, что она хотела, неординарно, витиевато… с ее длинными волосами, свисающими почти до пояса, она произведет впечатление на шестнадцатилетнего школьника, решила она, посмотрев с его точки зрения. Свободный открытый топ то и дело оголял ее загорелую кожу живота и бледную, нежную грудь. Ее руки тряслись немного, пока она наносила помаду, поправляла поля шляпы и ходила за сумочкой. Она уже послала водителя за Дитером, который должен был ждать в нескольких шагах от родительского дома вниз по дороге. Если бы ее увидели в машине, это показалось бы определенно странным. Интересно, что он сказал своей матери, довольно нервной женщине. Она совсем ничего не знала о его семье… Отец работал в какой-то химической сфере или на шахтах, Паола даже не помнила. Они были настоящими немцами — людьми типа Отто. Паола находила их приятными, но до ужаса скучными.

На выходе она заметила, как странно на нее смотрит Эстрелла. Куда это хозяйка собралась столь ранним субботним утром? Она читала этот вопрос в ее маленьких глупых глазках. Она не обратила на нее никакого внимания и забралась в свой отполированный черный «лендкрузер», единственный вариант транспорта, приемлемый для жен в Виндхуке. Она завела мотор, почувствовав, как он заревел под ногами, и выехала на дорогу.

Аэропорт Эрос был совершенно пустынным, когда она остановилась на парковочной стоянке. Она закрыла машину и быстро зашагала к ангару, где Отто держал оба своих самолета «Сессна». Франц, его немецкий пилот, должно быть, уже внутри, проверяет исправность самолета перед перелетом. Она с нетерпением ждала Дитера, он задерживался — черного «мерседеса», который она послала за ним, еще не было видно.

— Доброе утро. — Франц вышел из-за угла, потирая руки. Паола остановилась. Она не выносила эту напыщенную жабу. — Вас кое-кто ждет там, госпожа фон Копенхоер… он едет с нами?

Паола однозначно кивнула.

— Когда мы сможем тронуться? — спросила она, оглядываясь по сторонам в поисках Дитера.

— Через десять минут, может быть, пятнадцать. Молодой человек там, у автомата с кофе. — Он кивнул головой в сторону офисов. — Я заведу моторы. — И он исчез. Паола прошлась языком по губам и медленно пошла вперед, чувствуя, как бешено бьется сердце у нее в груди. Она заметила макушку его головы над кофейным аппаратом. Она прокашлялась, и он взглянул в ее сторону, улыбнувшись. Внутри все напряглось — он был чертовски красив.

— Итак, ты совсем не спал? — спросила она, приближаясь к нему.

Он покачал головой и сделал глоток кофе.

— Нет, гулял всю ночь.

— Что твои родители об этом думают? — спросила она, надеясь, что ее слова прозвучали не слишком… наставительно. Она усмехнулась. Наставительная? Она?

Он пожал плечами:

— Они довольно спокойны. Я не держу их в курсе всего, что делаю. Все это на школе отражается, понимаешь.

— Как так?

— Понимаешь… им плохо, и они пытаются настроить нас на тот же лад, когда мы возвращаемся в школу… что-то вроде этого.

— О, — Паола понимающе кивнула. Ее собственные отношения в семье очень отличались от опыта других людей, так что она всегда терялась, когда ей пытались объяснить, что происходило у них в семьях. — Что ж, Франц почти готов ко взлету, — сказала она, посмотрев через плечо. Самолет уже вывели из ангара.

— Круто. — Дитер выпил свой кофе и теперь не сводил глаз с самолета. Он в самом деле выглядел впечатляюще — серебристо-белый со словами «Отто фон Кипенхоер» на крыльях.

— Пошли? — И Паола повела его по дорожке, громко стуча каблуками в безмолвной прохладе утра.

Десять минут спустя они уже катились по небольшой взлетной полосе, крича друг другу из-за шума работающих моторов. Паола все никак не могла поверить, что решилась на это — что сидит рядом с шестнадцатилетним Дитером Велтоном, и они направляются в Утьо на целый день. Но только на один день, напомнила она себе. Они вернутся до наступления темноты. Однако в нем было что-то такое привлекательное и необъяснимое… как бы смешно это ни показалось, но, сидя рядом с ним, она вдруг почувствовала, но, все возможно. Она так давно не чувствовала движение жизни, не была увлечена игрой. Она могла протянуть руки через маленький проход между ними и обнять его. Самолет поднялся в воздух; Дитер смотрел в окно, наблюдая, как мчится под ними земля. Паола взглянула на него — он не шутил; на нем была та же серая футболка и джинсы, в которых он был вчера. На подбородке виднелась не выбритая после бурной ночи щетина… просто тень на его загорелой коже. «Ребенок-мужчина» — ей вдруг вспомнились слова песни. Какое опрометчивое, опьяняющее сочетание. Ей нравилось, как он смотрел на нее; как загорались его глаза в восхищении, когда она говорила что-то забавное или эротичное, или и то и другое. Ее наряд тоже был оценен по достоинству, она заметила это уже тогда, когда они встретились в ангаре. Он жил в своем возрасте — он был еще слишком молод, чтобы хитрить, но и достаточно взрослым, чтобы понять, что она бесстыдно флиртует с ним. Она встряхнула своими густыми волосами и была вознаграждена его одобрительным взглядом.