— Макс, — сказала она, приблизившись к нему, чтобы поцеловать. Он взял ее под руку. — Ты устал? — спросила она заботливо.
Он кивнул:
— Немного. Все еще много дел, которые требуют внимания. Где Танде?
— Он на юге. Вы встретитесь с ним завтра на заводе. Ты есть хочешь?
Макс покачал головой.
— Так, о чем ты хотела поговорить? К чему такая срочность? — Как обычно, Макс не стал терять времени и перешел прямо к делу. Помедлив немного, она двинулась вперед.
— Пойдем наверх. Там прохладнее и… мне нужно кое-что у тебя спросить.
Макс пожал плечами:
— Конечно. Веди.
— Послушай, — начала Амбер, как только закрыла дверь, — об этом не просто спрашивать. Я вообще-то не хотела этого делать — в смысле, ты не должен был знать, что я работаю с этим, но…
— О чем ты? — Макс взял один из стульев около окна и сел у стола. Его взгляд упал на ее заметки и вырезки, разбросанные на его пыльной поверхности. Она подалась вперед — как же она забыла их убрать. — Что это? — он протянул руку и взял вырезку из газеты. «Сэлл снова в деле! Макс Сэлл, богатый финансист экологических общественных компаний, серьезно намерен утвердить место невзрачного африканского государства Мали на карте». — Над чем ты работаешь? Над новой статьей? — Лист выпал у него из рук. — Об этом ты хотела поговорить?
— В общем, да. Макс… ты правда встречался с Галли? — вдруг выскочило у нее.
Макс смотрел на нее секунду, сузив глаза.
— Зачем этот вопрос? — спросил он страшно тихим голосом. Амбер вздохнула.
— Ходят… слухи, Макс. Меня спрашивали… — она заметалась. Ведь это ложь. — Меня попросили написать статью. Макс… Танде знает? — Как только она сказала это, то тут же пожалела об этом. Лицо Макса тут же изобразило неприступность. Он встал.
— Да что ты пытаешься сделать, Амбер? — спросил он на повышенных тонах. — Разрушить все прежде, чем оно достигнет земли?
— Нет, я просто…
— И что это за вопросы такие? Танде знает? Нет, твой драгоценный дружок ничего не знает. А знаешь почему? Потому что твой дружок…
— Не говори о нем так, — перебила его Амбер, ее терпению тоже наступал конец. — Он мне не «дружок». Он твой партнер. И кроме того, мы обручились. Он мой возлюбленный, если ты хочешь знать. — Наступила тишина. Амбер закрыла глаза. Она не так хотела все ему сказать.
— Правда? — усмехнулся Макс. — Твой возлюбленный, да? Так теперь все называется? Скрываться месяцами за моей спиной, это…
— Мы не скрывались! Я просила его ничего не говорить, потому что… ну, потому что…
— Давай, защищай его и дальше. Эти типичные чертовы женщины. Первый попавшийся, и ты уже…
— Он не первый попавшийся, — вскрикнула Амбер, слезы хлынули у нее из глаз. — И в этом нет ничего типичного! Я люблю его, Макс. Как ты не можешь этого понять? Что в нем не так? Он же тебе нравится. Господи, ты любишь его больше, чем собственного сына! — вскрикнула она.
— Оставь Киерана в покое, — воскликнул Макс. — Если ты думаешь, что я буду спокойно смотреть на то, как ты расписываешься жить с каким-то черномазым мусульманином… — он осекся. Наступила ужасная, потрясающая тишина. Амбер пристально смотрела на него, сердце бешено билось внутри.
— Как ты его только что назвал? — она вздохнула, тряся головой, будто бы надеясь, что услышанное сейчас выскочит из ее головы. Макс молчал. Он смотрел на нее, а на лице его царили страх и злоба. Затем он повернулся и вышел, захлопнув за собой дверь. Несколько секунд она стояла на том же месте, на середине комнаты, слишком пораженная и злая, чтобы что-то предпринимать. Тишина вдруг стала оглушающей после криков и повышенных тонов последних минут. Она слышала свое собственное дыхание — грубый, мерзкий звук, приглушаемый лишь мягким стуком вентилятора у нее над головой. Она сглотнула и поняла, что у нее на щеках соленые ручейки слез, ее слез. Несколько минут она пыталась совладать с собой. «Успокойся, — говорила она сама себе, нервничая. — Успокойся». Дверь с другой стороны комнаты была раскрыта — кто угодно мог войти в любую минуту. Она подошла и закрыла ее, не желая, чтобы кто-либо стал свидетелем происходящего. Она быстро вытерла слезы, злясь так же сильно на себя, сколько и на него. Как он мог такое сказать? Как он посмел? Неуверенными шагами она подошла к столу. Ее бумаги были разбросаны по его пыльной поверхности. Она взглянула на них — стопки чистой желтой бумаги, покрытые ее непонятными каракулями, газетные вырезки, журнальные статьи, аккуратно напечатанные заметки. Она взяла одну из статей и со злостью скомкала листок в руке, потом нашла глазами графин с водой, который Ламин всегда оставлял для нее каждый день. Она придвинула к себе блокнот, нужно чем-то заняться, чем-нибудь, чтобы отвлечься от случившегося. Что она скажет Танде? Она знала что. Что он был прав насчет Макса все это время. Иметь с ним общее дело — это одно, а спать с его дочерью — совершенно другое.
Макс буквально пулей вылетел из комнаты. Во рту стоял горький привкус, будто желчь поднималась. Он спустился вниз по ступенькам в гостиную. Маджид сидел на кухне, разговаривая с Ламином. Он вскочил с места, когда увидел Макса.
— Хозяин… сэр, все в порядке? — выпалил он, показывая знаком Ламину, чтобы тот принес стакан воды, и как можно быстрее! Макс нетерпеливо закивал.
— Да, да… нет. Мне ничего не нужно. Мне нужно ехать… поехали. Я тороплюсь. — Маджид озабоченно посмотрел на него. — Сейчас же! — рявкнул Макс. Маджид подпрыгнул. Он бросился открывать для него двери. Макс сел в машину, при этом в голове бешено роились мысли. Почему? Он провел рукой по лицу. Какого черта он такое сказал? Он ведь никогда… это не так… он никогда не думал о Танде… так. Что заставило его такое сказать? Это все Амбер. То, как она кинулась защищать его, не успев даже толком сказать, о чем она хотела поговорить. Это задело его, застало врасплох. Амбер его девочка — единственная в этом глупом семействе, кто унаследовал его рассудок и деловую хватку. И тут она вдруг ускользает от него, становится чьей-то еще. А новость о помолвке… Танде должен был спросить его разрешения — так было бы честно. Бог видит, у него было много возможностей сделать это, когда они вместе были там, в пустыне. Но он молчал, как трус, а потом они представили ему это как уже «свершившийся факт», из-за которого он выглядел как… третий лишний. Вычеркнутый из их жизни. Никчемный. И старый. Он стал чувствовать свой возраст.